что в переводе на человеческий язык означает: комсомольско-молодёжный лагерь или лагерь труда и отдыха.
Понятное дело, что наше советское сельское хозяйство не могло обойтись без помощи города - смычка города с деревней в действии. Поэтому каждое лето и осень на поля страны выезжали школьники, студенты, работники предприятий и организаций, чтобы засыпать в закрома Родины всё, что выросло...
В 1979 году нас заслали в Любань на помощь доблестным труженикам села.
В стороне от большой дороги, вдалеке от деревни, в чистом поле стояли, выстроенные в стиле баракко, сарайчики. Самым внушительным по длинне был жилой барак со множеством крылечек и окошек. Поднявшись на крылечко можно было попасть в сени, а оттуда в три пространства - две спальни для детей и маленькую комнатку для учителя посерёдке. Напротив спального корпуса имелся душевой комплекс под открытым небом ( а вода в нём нагревалась доиторическим способом - в боооольшоооой ёмкости на крыше). По коротким сторонам периметра стояли : весёленикие зелёненькие сарайки-туалетные и столовая-кухня.
На задворках располагалось пахнущее свежими досками жилище для персонала - директора, доктора, поваров и непоместившихся в большом сарае педагогов.
Кинутый в пространство взгляд, не находя препятствий, упирался в горизонт...
На полях, вверенных нашему попечению, отданных в наши надёжные молодые руки, росла свёкла кормовая и сорняки (выше моей головы зачастую). А свёкла была маленькая-премаленькая как Дюймовочка.
вот её-то и надо было пропалывать, чтобы она росла без препятствий на солнышке.
Девиз - работайте, негры, солнце ещё высоко! - претворялся в жизнь самым жёстким образом: есть норма выработки и её надо выполнить любой ценой (неважно, что несовершеннолетние не должны работать больше 4 часов - НАДО!). Очень быстро мы пришли к выводу, что лучший способ передвижения - на четвереньках - спина меньше устаёт. А руки - руки стали похожи на грабли, лучшее движение - хватательное.
Кстати - дипломированных поваров у нас не было. Готовили нам поварята - студенты кулинарного техникума. Довольно вкусно - надо отдать должное.
на третий день работы мы с подружкой Наташкой Пановой открыли новый способ как полоть быстро - дёргаем всё подряд. а потом росточечек свёклы запихиваем обратно. Наталья была не из нашей школы, она была из соседнего интерната придана к нам. Классная девчёнка, шутница каких мало. Поскольку мы с ней работали в паре, то получили прозвище *передовицы лохматые* или*передовушки* - у неё волосы тоже вились мелким бесом. А потом стали считать нас сёстрами - папа мой приехал навестить меня, встретил нас с Наташкой и обнял обеих, а потом кормил клубникой на дровах.
Пололи мы знатно. Делали по 5-6 норм быстрее всех, да ещё помогали другим в процессе - можно же и двумя руками полоть две грядки.
Чтобы работалось легче мы орали песни. Именно орали, иногда подвывали. В поле никто моего завыванья не пугался - далеко все - вой на здоровье. Никто не услышит. Поле большое.
Над нами постоянно летали самолёты - недалеко был военный аэродром. Мы им лапами махали, когда видели, а они нам крыльями покачивали. Тольо однажды они решили пошутить - пролетели так низко, что каждая клёпка была видна на самолётном брюхе..., а потом каааак бабахнет - это они на сверхзвуковой режим перешли. Мало того, что от их бреющего полёта мы в грядки попадали, так ещё и оглохли до вечера. Ох как ругалась наша классная Раиса Соломоновна! Я и слов-то таких не знала...
...В одну из суббот приехали родители навестить дорогих детей. Одна мама заглянула в столовую и увидела в тарелках... суп из перловки...
-Что это такое?!!!
-Это суп-рататуй-хочешь-пей-а-хочешь-жуй!!! - бодро ответствовали из раздаточной поварята.
Как потолок в столовке не рухнул?
Конечно между делом у нас были линейки с бодрыми рапортами - кто сколько сделал, кто впереди (наша бригада), политинформации (как же без них), танцы (детям надо двигаться), конкурсы...
Нашими соседями по крыльцу были мальчики из английской школы 55 - умники и красавцы ( а у нас бригада почти сплошь девчачья) - мы подружились очень. По ночам мальчики сползались в нашу спальню (минуя комнатку, в которой жила их классная) и рассказывали истории, травили байки... Вот с ними-то мы выучили песни на аглицком про фургон ковбоя и что-то лирическое. Творческий тандем завоевал таки первое место.
Как-то раз возвращались с дальних полей (вместе - они нас опекали) и попали под проливной дождище. Прятаться некуда - как на ладошке. Вымокли в секунды. Добрели до наших сеней и ... начали одновременно стаскивать с себя мокрые одёжки, отжимать тут же на пол ...Следом заскакивают наши классные дамы, смотрят оторопев и начинают хохотать. Мы смотрим на них, друг на друга и тоже начинаем хихикать - грязные, мокрые и полуголые - такой гогот стоял, что примчалась директор лагеря...
Пригнали нас на поле за тридевять земель, а поле украшено громадным щитом: здесь трудится ударник социалистического труда, коммунист Сидоров! Враки! Не ударник Сидоров, а 50 человеко-негров несовершеннолетних! Это на наших плечах Сидоров въехал к очередной премии за ударный труд!
Надо сказать, что труд наш оплачивался. За месяц мы заработали от 10 до 15 рублей каждый - это нам наша классная сказала. Только этих денег мы не видели. Они были перечислены в фонд мира!
Понятное дело, что наше советское сельское хозяйство не могло обойтись без помощи города - смычка города с деревней в действии. Поэтому каждое лето и осень на поля страны выезжали школьники, студенты, работники предприятий и организаций, чтобы засыпать в закрома Родины всё, что выросло...
В 1979 году нас заслали в Любань на помощь доблестным труженикам села.
В стороне от большой дороги, вдалеке от деревни, в чистом поле стояли, выстроенные в стиле баракко, сарайчики. Самым внушительным по длинне был жилой барак со множеством крылечек и окошек. Поднявшись на крылечко можно было попасть в сени, а оттуда в три пространства - две спальни для детей и маленькую комнатку для учителя посерёдке. Напротив спального корпуса имелся душевой комплекс под открытым небом ( а вода в нём нагревалась доиторическим способом - в боооольшоооой ёмкости на крыше). По коротким сторонам периметра стояли : весёленикие зелёненькие сарайки-туалетные и столовая-кухня.
На задворках располагалось пахнущее свежими досками жилище для персонала - директора, доктора, поваров и непоместившихся в большом сарае педагогов.
Кинутый в пространство взгляд, не находя препятствий, упирался в горизонт...
На полях, вверенных нашему попечению, отданных в наши надёжные молодые руки, росла свёкла кормовая и сорняки (выше моей головы зачастую). А свёкла была маленькая-премаленькая как Дюймовочка.
вот её-то и надо было пропалывать, чтобы она росла без препятствий на солнышке.
Девиз - работайте, негры, солнце ещё высоко! - претворялся в жизнь самым жёстким образом: есть норма выработки и её надо выполнить любой ценой (неважно, что несовершеннолетние не должны работать больше 4 часов - НАДО!). Очень быстро мы пришли к выводу, что лучший способ передвижения - на четвереньках - спина меньше устаёт. А руки - руки стали похожи на грабли, лучшее движение - хватательное.
Кстати - дипломированных поваров у нас не было. Готовили нам поварята - студенты кулинарного техникума. Довольно вкусно - надо отдать должное.
на третий день работы мы с подружкой Наташкой Пановой открыли новый способ как полоть быстро - дёргаем всё подряд. а потом росточечек свёклы запихиваем обратно. Наталья была не из нашей школы, она была из соседнего интерната придана к нам. Классная девчёнка, шутница каких мало. Поскольку мы с ней работали в паре, то получили прозвище *передовицы лохматые* или*передовушки* - у неё волосы тоже вились мелким бесом. А потом стали считать нас сёстрами - папа мой приехал навестить меня, встретил нас с Наташкой и обнял обеих, а потом кормил клубникой на дровах.
Пололи мы знатно. Делали по 5-6 норм быстрее всех, да ещё помогали другим в процессе - можно же и двумя руками полоть две грядки.
Чтобы работалось легче мы орали песни. Именно орали, иногда подвывали. В поле никто моего завыванья не пугался - далеко все - вой на здоровье. Никто не услышит. Поле большое.
Над нами постоянно летали самолёты - недалеко был военный аэродром. Мы им лапами махали, когда видели, а они нам крыльями покачивали. Тольо однажды они решили пошутить - пролетели так низко, что каждая клёпка была видна на самолётном брюхе..., а потом каааак бабахнет - это они на сверхзвуковой режим перешли. Мало того, что от их бреющего полёта мы в грядки попадали, так ещё и оглохли до вечера. Ох как ругалась наша классная Раиса Соломоновна! Я и слов-то таких не знала...
...В одну из суббот приехали родители навестить дорогих детей. Одна мама заглянула в столовую и увидела в тарелках... суп из перловки...
-Что это такое?!!!
-Это суп-рататуй-хочешь-пей-а-хочешь-жуй!!! - бодро ответствовали из раздаточной поварята.
Как потолок в столовке не рухнул?
Конечно между делом у нас были линейки с бодрыми рапортами - кто сколько сделал, кто впереди (наша бригада), политинформации (как же без них), танцы (детям надо двигаться), конкурсы...
Нашими соседями по крыльцу были мальчики из английской школы 55 - умники и красавцы ( а у нас бригада почти сплошь девчачья) - мы подружились очень. По ночам мальчики сползались в нашу спальню (минуя комнатку, в которой жила их классная) и рассказывали истории, травили байки... Вот с ними-то мы выучили песни на аглицком про фургон ковбоя и что-то лирическое. Творческий тандем завоевал таки первое место.
Как-то раз возвращались с дальних полей (вместе - они нас опекали) и попали под проливной дождище. Прятаться некуда - как на ладошке. Вымокли в секунды. Добрели до наших сеней и ... начали одновременно стаскивать с себя мокрые одёжки, отжимать тут же на пол ...Следом заскакивают наши классные дамы, смотрят оторопев и начинают хохотать. Мы смотрим на них, друг на друга и тоже начинаем хихикать - грязные, мокрые и полуголые - такой гогот стоял, что примчалась директор лагеря...
Пригнали нас на поле за тридевять земель, а поле украшено громадным щитом: здесь трудится ударник социалистического труда, коммунист Сидоров! Враки! Не ударник Сидоров, а 50 человеко-негров несовершеннолетних! Это на наших плечах Сидоров въехал к очередной премии за ударный труд!
Надо сказать, что труд наш оплачивался. За месяц мы заработали от 10 до 15 рублей каждый - это нам наша классная сказала. Только этих денег мы не видели. Они были перечислены в фонд мира!
